Хочу написать о тяжёлой теме для многих из нас. О смерти близких людей. Так получилось, что в последнее время вокруг меня поднялась эта тема, и я созрела для того, чтобы рассказать о ней и о том, как моя работа помогает пережить боль утраты.
За эту неделю мне написало сразу несколько человек – и все с той же болью. Все они только что потеряли близкого человека. Некоторые даже написали мне несколько дней до того, как будто предчувствовали, что в этой точке (в точке контакта со мной) что-то сможет им помочь. Но одно дело – искать помощи, и совсем другое – уметь принять ее.
В социуме есть много установок про то, чтобы благородно страдать и стойко переносить своё горе, про траур, который длится годами, про утрату любимых, от которой некоторые так никогда и не отправятся.
Я и сама такая. Как я горевала в детстве о смерти матери – тогда я не получила поддержки, и эта точка так и осталась где-то глубоко внутри – как слом психики, надрыв, горечь, которые сопровождали меня всю жизнь. Из-за неё я часто сбегала от близости, из отношений, не могла по-настоящему открываться и любить.
И таких точек в нашей биографии может быть много.
Что мне дало GSR? Я смогла исцелить себя в этих точках.
Осталась память, осталась любовь. Ушёл залом в психике, горе, травматика, вызванная потерей. Материнский поток пошёл ко мне ровно и чисто по родовой системе, давая мне то, чего я, казалось, была лишена – мое место, связь с моим родом, связь с ресурсами моего рода, ощущение близости с другими людьми, доверие к миру и к своей жизни.
Те люди, которые потеряли родных, написали мне от отчаяния. Но они и сами не знали, что я могла бы им дать. А я могла бы дать им многое. Вернее, не я, а GSR. И горевание, отчаяние, омертвение чувств и всей человеческой системы, в которые мы окунаемся с лихвой, когда теряем близких людей, сменилось бы покоем, памятью, любовью, принятием. Оплакивать любимых из более спокойного, ресурсного состояния, дать им свою любовь и память, а не отчаяние и ужас – как я буду без тебя жить? Вот что может дать сессия GSR.
Поясню на примере. Мы уже несколько месяцев работаем с одной из моих клиенток над ее целями. Сначала убрали у неё старые незакрытые гештальты отношений, потом обиду на отца. Потом пошли в деньги и бизнес-цели (это молодая женщина-предприниматель). Когда мы проработали с ней поток денег, она не только начала зарабатывать в 3 раза больше, но и встретила мужчину, с которым у неё теперь отношения, любовь и радость. И это после нескольких лет без отношений. Она стала ресурснее, спокойнее, стала больше отдыхать, ценить и любить себя. Все эти изменения за 3-4 сессии GSR (2 месяца работы).
Потом мы пошли с ней к ещё бОльшим целям. К ее мечтам. К любимому делу, семье, дому, а не маленькой парижской квартирке. Счастью и радости.
И тут у неё внезапно умер близкий друг.
Уже само то, что у неё внезапно умер близкий человек – само по себе знаменательно, потому что все, что с нами случается, случается в силу каких-то обстоятельств. Случайности не случайны. Но это уже тема для другого поста.
Сказать, что она была в печали, – это ничего не сказать. Она была раздавлена. Но пыталась сохранить лицо. Тихо и нежно говорила про свои планы – «чтить память, создать проект по работам ее друга-художника». Но по энергиям она была просто мертва.
Я не стала тогда работать с ее целями и мечтами. То есть то, зачем она пришла. Это было бы бесполезно. Я немного пораспрашивала ее про новый проект памяти ее друга, проект, про который она вскользь упомянула. Идея была в том, чтобы оставить в сторону все, к чему она шла, и заняться этим. Я буквально поймала ее за хвост и выкрутила симптом актуального состояния, который мы и расставили.
Что было в этой сессии. Смерть, смерть и ничего кроме смерти. Страх за себя. Страх за свою семью. Печаль из-за смерти отца. Мертвые фигуры, бесконечные барьеры на пути ее потока. И самое главное – совершенно безумный проект памяти друга, который она собиралась создать на «компенсаторике», то есть она собиралась пустить коту под хвост свои планы и мечты, чтобы закрыть эту чудовищную дыру, появившуюся после этой потери. Теперь она даже не может поверить, что всерьёз собиралась это сделать. Но без этой сессии она бы уже создавала то, что было бы вообще не ее. И она безумно благодарна, что мы это убрали и она не потеряла в своём трауре и неосознаваемом чувстве вины несколько лет своей жизни.
После переключений энергии она все больше оживала. Слой за слоем убирали мы с ней горе и ужас, страх и фрустрацию, траур и горечь, бессилие от потери. И самое главное – мы убрали ту боль, на которой она собиралась создавать новый проект, и само намерение этого проекта.
Можно ли построить что-то на фрустрации и страхе смерти? Куда бы ее привёл этот проект? Она бы свернула в сторону ради него от всего, о чем бы мечтала – отношений, развитии в бизнесе, искусстве.
После сессии она поняла, насколько это было странно. Но если бы этой сессии не было, она бы посвятила этому новому «мёртвому» детищу несколько лет своей жизни. И это была бы печальная жизнь, потому что проект вёл ее туда, куда она бы точно не хотела бы прийти – в смерть.
После сессии у неё было спокойное, ровное состояние. Она приняла смерть своего друга. Смирилась с ней. Простилась с ним. И смогла посмотреть на него с любовью и благодарностью за то, что он дал ей, дал ее жизни. Чтить память близкого во имя жизни, будучи живой – не то же самое, что чтить память близкого, будучи раздавленной горем, из смерти, во имя смерти.
Она была мне очень благодарна. Вне GSR горевание заняло бы месяцы. Может быть, и годы. Она бы смирилась, жизнь постепенно вернулась бы в свою колею. Но в ее сознании навсегда остался бы этот слом, эта боль, это страдание. Потому что «каждый человек – это часть материка, и смерть каждого умаляет и меня, и не спрашивайте никогда, по ком звонит колокол – он звонит по тебе». Хемингуэй был чертовски прав. Но он не знал, что можно и не ждать, пока зазвонит колокол. Исцелить боль и жить дальше.
Одна сессия – и человек смотрит в жизнь. Из этого состояния он может проститься с близким достойно. Он может уделить своё время и любовь тем, кто остался. Он сможет жить дальше с любовью и памятью, а не с болью, которая навсегда уносит частицу души.
Почему я написала об этом? Если бы я не работала со своей клиенткой в тот момент, кто знает, пришла бы она ко мне на сессию с этим горем? В горе мы всегда одиноки, раздавлены, нам кажется, что никто не может нам помочь. Из тех семи человек, которые написали мне за эту неделю, ни один не подумал о том, что его горе можно было бы смягчить. «Какая сессия GSR, – подумали они. – Выжить бы!»
Мы слишком привыкли страдать, дорогие мои. Мы слишком привыкли к смерти. А надо бы нам научиться смотреть в жизнь.
Тогда – и только тогда мы сможем стать миром, в котором будет житься легче, светлее. Может быть, мы никогда не сможем победить разлуку, не остановим смерть, но мы сможем смягчить их. А это уже – огромный шаг на пути к бессмертию.
[…] Утрата близких, горе […]